Армандо Перес - О чем молчат мужчины… когда ты рядом
– Вот ты и моя, – шепчу я ей.
И принимаюсь ласкать ее, пока она не умоляет прекратить. Стоя рядом с кроватью, я сжимаю ее в объятиях и целую, целую, чувствуя отклик ее тела, изнемогающего, равно как и мое. Я управляю ею, положив руку на ее шею, она читает мои желания с невероятной точностью, откликаясь пыткой на пытку, пока ее язык и ногти не заставляют меня потерять контроль над собой. Сегодняшним вечером нет времени для нежностей.
Я крепко прижимаю ее к себе, чтобы дать ей почувствовать свою силу. Она не должна усомниться в том, что случившееся несколько минут назад было лишь легкой закуской.
Я задираю ей юбку, ласкаю ее бедра, сжимая трепещущее мягкое тело, она раздвигает ноги. Встречаю сопротивление ее миниатюрных трусиков, одним рывком устраняю это последнее препятствие и ввожу палец в ее горячее лоно. Я чувствую, как ее трясет, когда она расстегивает и срывает с меня рубашку, проводит ладонями по моей груди, опускаясь к брючному ремню. Я нахожу ее клитор и медленно ласкаю его большим пальцем, ощущаю судороги удовольствия, когда погружаю в нее и указательный палец и медленно двигаю туда и обратно. Затем я останавливаюсь и целую ее так яростно, будто в этот миг не существует ничего более важного, чем этот поцелуй. Смена ритма заставляет ее замереть, но она быстро входит в него и отдается моим губам. И тогда я снова начинаю медленно ласкать ее опытными прикосновениями, все еще на краю, но по миллиметру глубже и глубже. Она выгибается, заставляя меня продвинуть мои пальцы, но я отказываю ей в этом и, едва сдерживаясь, извожу ее. Она стонет, сгорая от желания. Я стягиваю брюки, и она горячей рукой умело берет мой член. Ну все, хватит игр, я слишком долго ждал со своим вожделением.
Я протягиваю руку к пиджаку, достаю презерватив.
С силой толкаю ее на кровать, она, вскрикнув, падает на спину. Мгновение спустя я уже над ней и сразу же внутри нее. Она упирается ногами в кровать и, поднимая таз, поддается мне навстречу. Задохнувшись, мы замираем на некоторое время. Затем я начинаю двигаться внутри нее, чего она так нетерпеливо ждала. Хрипя и царапая ногтями мою спину, она сначала двигается в одном темпе со мной, а потом все быстрее и быстрее, пока, громко вскрикнув, не цепенеет и мгновение спустя впадает в экстаз.
Опустошенные, тяжело дыша, мы бесконечно долго приходим в себя, распластавшись на покрывале, влажном от нашего пота. Затем она встает и, несмотря на то что я пытаюсь удержать ее, идет в ванную. Я сбрасываю с себя остатки одежды и иду за ней. Стоя голой перед зеркалом, она моет лицо. Вздрагивает, когда я обнимаю ее сзади.
– Ай! Ты что делаешь?
– Хотел убедиться, что ты не застрянешь здесь надолго.
– Я могу иметь немного прайваси хотя бы в ванной?
– Какое отвратительное слово прайваси, – кривлюсь я и легко провожу пальцами по ее соскам. – Даже и не думай о том, чтобы выйти из номера в течение ближайших двадцати четырех часов.
– Разве ты не собирался завтра пойти посмотреть ботанический сад? – спрашивает она с лукавой улыбкой.
Я крепко прижимаю ее к себе, чтобы дать ей почувствовать свою силу. Она не должна усомниться в том, что случившееся несколько минут назад было лишь легкой закуской.
– К чертям собачьим сад! – рычу я. – Если тебе нужен Тарзан, я предстану им перед тобой в любой позиции из Камасутры.
Ее тело вибрирует, но она старается не показать этого.
– А ты знаешь все позиции из Камасутры?
Я отрываю ее от зеркала и тащу в комнату.
– А вот это мы сейчас проверим.
Глава 5
– Приветствую героя, вернувшегося на щите! – Лео с ироничной усмешкой поднимает рюмку в мою честь. На столе перед ним царствует большая бутылка. Водка.
– Как ты понял, что я вернулся победителем? – спрашиваю я, швыряя в угол сумку.
– Синяки под глазами. Вид измочаленный, будто тебя выжали до последней капли, – с притворным сочувствием произносит он. – Или, может быть, высосали? Завидую.
– С чего бы это? Неужто в мое отсутствие вел жизнь затворника? Кстати, какого черта ты тут делаешь?
Действительно, странно, что Лео торчит в моей мастерской воскресным вечером. Обычно он проводит его в своей квартире. Я же, как оставил его здесь, здесь же и застаю, с той только разницей, что сейчас он явно навеселе.
– Лаура грозилась навестить меня. Я сказал, что меня нет дома, но кто знает, вдруг ей взбредет в голову проверить. – Он с мрачным видом вперяется в свою пустую рюмку. – Если я у себя дома, с улицы виден свет.
– То есть, если я правильно понял, ты здесь в компании с бутылкой водки, чтобы сачкануть от необходимости трахать Лауру? Лео, ты что, сдурел? Какой в этом смысл?
– Тебе этого не понять, Луис. – Он проводит рукой по коротко стриженной голове. – Она вчера звонила мне четыре раза. Тащила меня посмотреть какую-то выставку, потом спрашивала, свободен ли я, чтобы поужинать вместе. Потом ей пришла в голову идея отправиться сегодня на озеро с какими-то ее друзьями, и если я желаю, то могу присоединиться к их компании. Я отлично знаю, что не будет никакой компании, что под каким-нибудь предлогом мы окажемся в машине одни. Она что, за идиота меня держит? – На этих словах он опять наполняет свою рюмку.
Его рука слегка дрожит, и я понимаю, что эта макси-бутылка еще час назад была полной.
– Твою мать, Лео, тебе же плохо будет, – качаю я головой, стараясь не показать, насколько я встревожен.
Обычно Лео пьет мало: пианисту надо иметь крепкие нервы и уверенные руки. Хотя с его метром девяносто роста и ста десятью килограммами веса он легко переносит алкоголь.
– У нас только одна рюмка?
– Откуда я знаю, это ты домохозяйка. Я нашел эту.
Я шарю по полкам в поисках водочных рюмок, которые, хорошо помню, где-то были. Эту он принес из дома. Натыкаюсь на набор миниатюрных керамических горшочков, изготовленных и расписанных Рамоной, художницей, которая пользовалась этой мастерской до меня. Надеюсь, что у них дно без дырки. Надежда оправдывается. Я наливаю немного водки в горшочек, на котором нарисовано что-то вроде лиловых верблюдов. Рамона – мексиканка, и с красками у нее были явно психоделические отношения.
Как, черт побери, Лауре всего за сорок восемь часов удалось довести Лео до такого состояния? Барышня вроде покладистая, без проблем.
Я сажусь верхом на один из деревянных разнокалиберных стульев, окружающих стол, кладу подбородок на спинку и поднимаю импровизированный кубок в жизнеутверждающем тосте:
– Будем здоровы!
Лео внимательно разглядывает найденный мной сосуд и, несмотря на свое состояние, расплывается в улыбке:
– Это что за хреновина? Одна из вещиц Рамоны, угадал?
